Таисия Краснопевцева: Я всегда, открыв рот, слушала песни бабушек в деревнях и не могла ими насытиться!



Господь Бог распорядился так, что этой дивной  женщине досталась удивительная и прекрасная фамилия, которая имеет самое непосредственное отношение к главному делу жизни ее носительницы. Но сказать, что Таисия Краснопевцева просто «красно» (т.е. красиво) поет, это значит ничего не сказать. Она поет так, что слезы: часто печальные, иногда веселые, но всегда счастливые  - невольно льются из глаз слушателей. И это вовсе не «красные» слова: автор этих строк неоднократно испытывал воздействие изумительных песен Таисии на себе. Когда ты их слушаешь, в тебе вдруг просыпается  «генная память», а проще говоря – зов предков. Таисия и ее сподвижники без всяких высокопарных слов своим искусством способствуют сохранению памяти людей о своих корнях. Как часто приходится слышать сетования, что наш народ забывает свою традиционную культуру, не помнит обрядов, сказок, настоящих русских песен и танцев! Максимум, на что способно большинство современных русских людей, – это затянуть за праздничным столом «Ой, мороз, мороз!» или «Что стоишь, качаясь…» Это, конечно, тоже неплохо. Но что и как пели наши предки постепенно предается забвению. И народ покорно внимает песенной «попсе», слепленной, казалось бы, по образу и подобию русских песен, но не имеющей к ним решительно никакого отношения. Мы пожимаем плечами, мол, ничего не поделаешь, диалектика! И даже не пытаемся что-то предпринять, чтобы возродить истинно народную культуру хотя бы в своей душе. А такие люди, как Таисия Краснопевцева, уж извините за высокий слог, посвящают свои жизни этому возрождению! Причем, не просто играют аутентичную музыку и поют пронизывающие твою душу истинно русские песни, но и сами собирают их в деревнях.



Так, во всяком случае, было до последнего времени. Сегодня к великой нашей печали кладезь народного творчества постепенно иссякает. Чудные, необыкновенные бабушки, песни которых Таисия и ее друзья записывали в своих экспедициях, уходят из жизни. Но, надеюсь, что того запаса драгоценных песен, припевок и сказов, что накоплен Таисией и ее сподвижниками, хватит на несколько поколений. Если, конечно, эти поколения будут их слушать. К сожалению, удивительное и очень нужное народу искусство Таисии Краснопевцевой и ее коллег никто особо не популяризирует, их имена редко фигурируют в СМИ, а лица и песни не появляются на экранах телевизоров. Автор этих строк посчитал своим долгом хоть как-то способствовать восстановлению справедливости. Эта публикация стала итогом нескольких встреч с необыкновенной русской певицей, прекрасной женщиной Таисией Краснопевцевой в радиоэфире. Надеюсь, что прочитав эту публикацию, вы непременно пойдете на ее концерты. И, уверяю вас, испытаете чувство душевного полета, а, может быть, даже счастья. Ну, а тот, кто по каким-то причинам пока не соберется на концерт, может послушать записи ее потрясающих песен и композиций во «всемирной паутине». Но лучше все же увидеть и услышать Таисию на концерте «вживую». Следите за информацией в социальных сетях.



Пролог.

Таисия, начнем с самого серьезного вопроса. Некоторые любители вашего творчества сомневаются в том, что это ваша настоящая фамилия. Одни предполагают, что, когда проявился ваш талант, вы взяли себе такой псевдоним. Другие считают, что причинно-следственная связь иная: именно такая красивая фамилия заставила вас научиться хорошо петь. Раскройте, пожалуйста, этот секрет.

На серьезный вопрос – серьезный ответ. Краснопевцева, действительно, моя фамилия, фамилия моих родителей. В мире фольклора она давно известна благодаря моей маме, Елене Алексеевне Краснопевцевой, основательнице и до недавнего времени бессменному руководителю фольклорного ансамбля «Веретенце». На сцену я впервые вышла в три года и о существовании псевдонимов, как Вы понимаете, в то время даже и не подозревала.

Мама, МГУ и «Веретёнце».

Как же это случилось, что вы вышли на сцену  в три года?

Дебютировала я в 1988 году на правительственном  концерте, посвященном тысячелетию крещения Руси в Великом Новгороде. Причем с этим выступлением связан курьез. Стоя перед правительственной ложей, я спела частушку достаточно вольного содержания, после чего меня со сцены унесли. А фольклорным пением я занимаюсь еще дольше, пожалуй, с самого рождения.

?

Моя мама Елена Краснопевцева – известный человек в мире фольклора. Когда родилась моя старшая сестра Ольга, мама создала фольклорный ансамбль, сказав: «Я хочу, чтобы моя дочь знала о своих корнях и занималась традиционной русской культурой!» Созданный мамой коллектив «Веретёнце» существует уже больше тридцати лет. Там занимаются дети разных возрастов, начиная с тех, кто только-только научился разговаривать и еще под стол пешком ходит, и до тех, у кого уже есть свои такие «под-столом-пешеходы». Когда родилась я и чуточку подросла мама стала брать меня с собой на репетиции. Так все и началось.



То есть, бацилла фольклора проникла в вас с младенчества?

Это точно! Хотя лет в 13-14, когда все пытаются действовать наперекор родителям, я решила, что не буду заниматься фольклором и бросила «Веретёнце». Но была тут и другая причина, - не сложился контакт с педагогом. Продержалась год, но потом поняла, что пение для меня – как воздух, вода и пища.

А откуда черпала знания и вдохновение ваша мама? Тогда ведь аутентичной музыке в институтах, вроде, не обучали…

Мама училась в институте культуры на руководителя народного хора и, будучи студенткой, стала выезжать в экспедиции, записывать народные песни. И влюбилась. Влюбилась горячо и безвозвратно в исконную русскую музыку, в то настоящее, что есть в деревне. Она всегда старалась возить в экспедиции и своих ребят с самых ранних лет, чтобы они учились петь непосредственно у народных исполнителей. Но дело не только в пении. Детишки впитывают в деревнях саму культуру, быт, речь и воспринимают все совершенно иначе, чем если бы их учили только пению в классах. Для них фольклор становится не простой забавой, а чем-то более серьезным.



А что же происходит с подопечными мамы, когда они заканчивают общеобразовательные школы?

Обычно, после школы дети, уже молодые люди, поступали в институты, у них появлялись новые интересы и заботы, а фольклор отходил на второй план, а потом и вовсе отпадал за нехваткой времени. Так происходило много лет подряд. Я успела попеть в нескольких старших группах, пока одна из них чудом не осталась после школ, институтов и после рождения детей. Многие из этой группы стали преподавателями в «Веретенце».



Получили ли вы сами какое-то музыкальное образование?

В детстве я училась несколько лет игре на фортепиано. На этом мое музыкальное образование закончилось. Но я не теряю надежды однажды «добрать» то, чего мне не хватает, потому что для музыканта это важно.

А нужно ли это певице, поющей народные песни?

Если петь только фольклор в чистом виде, то, пожалуй, и не нужно, а может даже и вредно. Но иногда возникает необходимость говорить с другими музыкантами на одном языке, а не получается. Приходится тратить массу времени, чтобы «объясниться».

А какое «не музыкальное» учебное заведение вы закончили?

Я закончила исторический факультет МГУ.

 Это образование помогает вам в музыкальной деятельности?

Именно историческое образование вряд ли помогает. Но высшее образование в принципе, безусловно, расширяет кругозор, позволяет анализировать информацию, что бывает весьма и весьма полезно.

Продолжаете ли вы изучение истории?

Нет. И, честно признаться, только теперь у меня по-настоящему просыпается интерес к истории, причем к истории России, а не Латинской Америки, которой я занималась. Как пошутила моя университетская преподавательница, с которой я и теперь продолжаю общаться: «Это возрастное».



Калюка, харди-гарди и аристократический фольклор .

Вернемся к музыке. Вы сотрудничаете со многими музыкантами. Про «Веретёнце» вы рассказали. С кем еще поете?

Пою в квартете «Жили-Были» с Сергеем Старостиным, Марианом Калдарару и Сергеем Клевенским. В BiO TRiO, в составе которого – тот же Сергей Клевенский, Сергей Филатов и я. Это, пожалуй, один из самых интересных для меня составов из всех тех, в которых я участвовала. Есть у меня еще один проект – трио с Варей Котовой и Полиной Терентьевой. Но у нас, к сожалению, в этом составе бывает не очень много концертов. В данный момент я готовлю две новые программы. Одну с Наталией Сербиной, другую с Марией Шенталинской. Для меня это очень интересное время, так как одновременно приходится заниматься двумя совершенно разными и непохожими друг на друга традициями. С Наталией мы поем юг России и Украину, а с Машей – русский север.

А вы можете в течение дня переключаться с одного проекта на другой?

Могу. Случалось, что у меня было до пяти концертов в день.

Но это же колоссальная нагрузка!

Да, но дело ведь любимое. Если бы было не так, я бы, наверное, не выдержала. Да и не стала бы я этого делать в таком случае.

Отличаются ли друг от друга песни, которые вы поете в разных творческих коллективах?

Да, стараюсь разнообразить репертуар. Ведь песен так много, зачем же повторяться?!

А много ли их в вашем репертуаре?

Да, очень. Я не считала.



Вы всегда единодушны со своими коллегами в выборе песен и их аранжировках?

Не всегда. Иногда на репетициях происходят серьезные баталии, но в результате рождается хорошая музыка.

В театре бытует шутка о том, что от количества репетиций спектакль не становится лучше. А вам и вашим коллегам никогда не бывают в тягость репетиции?

Нет. Каждый раз все играется по-разному, заново проживается. Репетиции нужны даже тогда, когда песни уже сложились по форме, понятно, кто, что, где и как делает. Важно собираться вновь и вновь, чтобы чувствовать друг друга, вместе «дышать». Да даже для того, чтобы вместе чай попить в перерыве. Если этого не делать, то либо не будет развития, либо потеряется взаимопонимание.

У вас очень интересные музыкальные инструменты, порой диковинные…

Да, есть у нас диковинные инструменты. У Сережи Клевенского в арсенале несколько волынок: шведская, эстонская, испанская, болгарская, есть даже чешская. Играет он на китайском ху-лу-сы (не уверена, что именно так это звучит по-китайски). Но не менее экзотической рядом с этими инструментами выглядит калюка, традиционный русский инструмент, использовавшийся для выпаса лошадей. Или те же кугиклы, на которых играю я. Похожи они на перуанскую флейту-пана, но техника игры другая. Да и в отличие от перуанского, русские кугиклы - инструмент чисто женский. Еще один диковинный инструмент мне сделали на заказ в Швеции, причем делали целый год. Называется он харди-гарди . Инструмент похож на нашу колёсную лиру, но у него есть свои особенности. Есть у меня даже «тибетская поющая чаша», при отливке которой, как говорят «знающие люди», использовались кусочки метеорита! Хотя мне не очень в это верится. Эти чаши в основном используются для медитаций, но я приспособила ее для своих целей. Любой инструмент – это возможность выразить мысль, и не важно откуда он. Можно играть русскую музыку и на китайском ху-лу-сы и на шведской харди-гарди.



Пробовали ли вы определить свой музыкальный жанр?

Мы долго не могли его определить. Но однажды моя знакомая, послушав наш диск, сказала: «Ой, это настоящий аристократический фольклор!»

Бабушкины огороды, иссякающий источник и этно-рок.

Таисия, вы исполняете только те песни, которые слышали и записывали у бабушек в деревне?

Конечно, нет. Я с большим интересом слушаю и учу песни тех областей, где и не бывала никогда. Иногда песни «приходят» ко мне через слушателей: кто-то напевает песню своей бабушки, кто-то делится записями. Часто учу песни из репертуара тех людей, с которыми работаю, тем и свой репертуар пополняю.

Многие считают, что вы поете в основном грустные песни. Это на самом деле так?

Не совсем. Есть в репертуаре и частушки (которые я только-только начала петь, раньше как-то не «дружила» я с этим жанром), есть плясовые, свадебные, масленичные. Но, если быть честной, я тяготею к грустным песням. В них больше смысловой глубины, больше мелодичности. Хотя недавно я получила укор одного из слушателей, в том что многие исполнители, опирающиеся в своем творчестве на народную музыку, выбирая протяжные песни, нагоняют тоску на людей, которым и так тяжко. Я замечаю, что, действительно, почти все мои коллеги поют о грустном. Поэтому, прислушавшись, я старюсь даже грустные песни петь светло. Ну а петь частушки на протяжении всего концерта, - это не мое.



Прослушав довольно большое количество ваших песен, я пришел к выводу, что такому вокалу нужно серьезно учиться…

Да нет, какая тут наука! Бабушки в деревнях ведь пели, ничего не изучая! У них всегда было много дел: у одной огород в два гектара, у другой – в три. Поговорить-то хочется. Они и разговаривали на большом расстоянии – вот вам и постановка голоса. В городе нет такой необходимости, разговариваем мы обычно тет-а-тет, а в последнее время так и вообще, по-моему, исключительно по телефону. Детей тоже с детства одергиваем: «Не кричи! Не шуми! Говори потише!» Мне с детства повезло: меня, напротив, не учили. Поэтому и голос сохранился такой, каким Бог наградил. А вот другая вещь: раньше посредством песен люди общались. Не в том смысле, что передавали друг другу информацию или рассказывали новости, в песне происходило общение на более глубоком уровне. Ведь и наши городские бабушки, да и родители всегда пели: в походах, на праздниках, за столом. Посмотрите старые советские фильмы, и там – всегда песня. А сегодня с этим беда! Люди петь перестали. Пение теперь у нас только для сцены. Поэтому, с одной стороны, поют все, то есть на сцену лезут все без разбору. А, с другой, - не поет никто. Так, просто, для себя, в компании.

А вы общаетесь с близкими людьми с помощью песен?

Конечно! Когда собираемся за столом с мамой, сестрой, друзьями, то обязательно поём. Но у нас случай особый. Для нас это образ жизни.

Вы до сих пор ездите в экспедиции по деревням?

Я, увы, уже не езжу. Те люди, к которым ездила, уже ушли. Баба Даша (Дарья Семеновна Ходосова), которую я считаю своей учительницей, Татьяна Тимофеевна Басова, Анна Петровна Моторыкина… Приезжая в деревню, все чаще идешь на кладбище. Грустно.



Значит, этот живительный источник постепенно иссякает?

Да, к сожалению. Но и того, что почерпнули из этого источника, хватит надолго, записанных песен огромное количество! Хотя довольно часто молодые певцы предпочитают петь одно и то же вместо того, чтобы покопаться и найти что-то новое, интересное, непетое.



А мама со своим «Веретёнцем» тоже уже не ездит?

Мама старается вывозить детей «в поле». Они ездят в Алатырь, выезжают в деревни, где сохранились и певческая, и обрядовая, и «кухонная» традиции. Мамины подопечные записывают не только песни, но и рассказы людей о том, кто, что и как готовит. Например, в одной из деревень в каждом доме варят свое особе пиво!

А почему вы сами теперь не поёте в «Веретёнце»?

Когда я стала заниматься музыкой профессионально, работать сольно и в сотрудничестве с известными этно-музыкантами, у меня выработалось совершенно другое отношение к пению, чем у девчонок в ансамбле. Они приходили попеть в свое удовольствие, и я вдруг поняла, что в какой-то момент начну на них давить, требуя более профессионального отношения. А это абсолютно недопустимо. Но у меня есть мысль вернуться, попеть с ними для себя.

Значительно ли видоизменяются ваши песни по сравнению с первоисточником?

Иногда не очень, а бывает - до неузнаваемости. Но всегда то, что пою я, отличается от оригинала. Я же не живу в деревне, и у меня есть свой жизненный багаж. Ну и, конечно, сказывается большая разница в возрасте. Я пою по-другому, и это нормально. Мне кажется, что у любого коллектива или исполнителя со временем складывается своя собственная традиция. То же «Веретенце», хоть и поет песни села Плёхово, но это уже не Плёхово, это уже что-то другое.

Меняется ли со временем ваше исполнение этих песен?

Песни живут вместе со мной, вместе со мной они меняются. И то, как я пела ту или иную песню вчера, порой совсем не похоже на нынешнее исполнение. Конечно, это происходит постепенно, и я не замечаю перемен, а только удивляюсь, если услышу какую-нибудь старую запись своего концерта.

Оправданно ли, на ваш взгляд, привнесение в аутентичное пение новых современных музыкальных стилей и ритмов, например, рока?

У меня был такой эксперимент – группа MOROZOVA. В основе был русский фольклор, а «обрамление» было р о ковое. Мы даже выступали на большом фестивале «Сотворение мира» в Казани, и принимали нас хорошо. С тех пор уже прошло несколько лет, пройден определенный путь, и переосмыслив некоторые вещи, я понимаю, что попытка срастить народную музыку с чем угодно, будь то с роком, джазом, электроникой, классикой – это тупиковый вариант. Лично для меня это не интересно. Интересно соединить аутентику с новыми возможностями (инструментами, приборами и т.д.) так, чтобы одно вытекало из другого, чтобы рождалась новая музыка, а не песня на подложке. Мне кажется, у нас это получилось в BiO TRiO и «Жили-Были».



«Таня-Танюша», «не наш стих» и «Дом» в Большом Овчинниковском.

Вашей маме, вам и вашим единомышленникам делает честь то, что вы в свое время нащупали эту «золотую жилу», смогли воспринять настоящее русское искусство от бабушек, сохранить и записать их чудесные песни. А есть ли у вас возможность передавать это наследие молодому поколению? Если да, то в какой форме это происходит?

Передавать мы можем и передаем по мере сил и талантов. Например, в ансамбле «Верётенце» существует такая практика, когда старшие участники занимаются с младшими. Я, в свою очередь, стараюсь донести музыку до слушателей, сделать ее более понятной и легкой для восприятия. Потому что слушать этнографическую музыку без определенной подготовки сложно. Это интересно очень узкому кругу специалистов и немногим любителям. Хотя бабушек в деревнях слушать было очень легко! Но на то они и бабушки, настоящие на все 100%. Я их всегда слушала, открыв рот, и не могла насытиться. Но когда молодые начинают копировать и петь старческими голосами, это ужасно. Нужно пропустить народную музыку через себя, сделать ее понятной, современной. Только нужно понимать, что есть первоисточник, а что его толкование. Сергей Старостин рассказывал, как однажды где-то в российской глубинке он услышал песню «Таня-Танюша» в исполнении народного хора. Они пели ее так, как поет он. Он был расстроен и сказал им, что это его прочтение. И дело вовсе не в том, что ему было жалко. Просто это не является первоисточником.



Ведь можно найти записи, послушать, выучить. В конце концов, почти все исполнители есть в интернете, можно и попросить поделиться записями. А люди искать не хотят. Например, вышли замечательные диски известной исполнительницы русских песен Ольги Сергеевой. А я надеюсь, что найду силы и время, чтобы выпустить диск своей учительницы Дарьи Семеновны Ходосовой, чтобы он был доступен всем, кому это интересно. Причем, там будут не только песни, но и сказки, которые она рассказывала. Это важно - услышать голос, почувствовать интонации. Даже разговоры бабушек в перерывах между записями песен – это большая ценность!



А записи Ольги Сергеевой вас питают, как музыканта и исполнительницу песен?

Конечно! И не только сам материал, но и ее голос, техника пения, подача звука. Это что-то уникальное! Впрочем, любой исполнитель народных песен уникален.

Какие, на ваш взгляд, существуют пути сохранения наследия настоящего русского пения?

На мой взгляд, есть два основных пути. Либо вы разучиваете то, что и как поют народные исполнители вплоть до мельчайших подробностей.  И таким образом вы «консервируете» первоисточник. Либо вы перерабатываете его и поете так, как вам поется. Тем самым давая песне новую жизнь. Считаю, что важны оба направления.

А вы своим бабулям показывали то, что создавали на основе записей их песен?

Был интересный случай. Однажды баба Даша спела духовный стих, мы его записали и разучили. Она пела соло, а мы распели на пять голосов, записали уже себя и через некоторое время привезли ей послушать. Она говорит: «Красиво! Правда, стих не наш. Но пойте так!»

Продолжу не очень веселую тему. Как вы считаете: не становятся ли сейчас этно- или аутентичная русская музыка и пение уделом узкого круга ее любителей?

Так было всегда. Но сейчас все больше музыкантов, обращаются за вдохновением к корневой музыке. Большинство из них объединены в движении «Этносфера». Это музыканты, которые очень бережно относятся к традиционной культуре и каждый по-своему пытается дать ей новую жизнь. Не случайно девиз «Этносферы» - «Новое дыхание традиций». Мне очень нравится то, что мы делаем в составе нашего трио! Наша музыка светлая, легкая, позитивная и, казалось бы, она должна привлекать людей. Но вала зрителей на концерты пока не наблюдается.

Появляются ли новые лица на ваших концертах?

Да, и это всегда радостно. Часто после концертов «случайные» люди подходят, благодарят и говорят, что раньше такого никогда не слышали. И не важно, станут ли они нашими постоянными слушателями, важно, что они узна ю т эту музыку! И, может быть, будут искать других исполнителей в этой области. Естественно, чем больше слушателей, тем лучше для любого исполнителя, но наш формат подразумевает скорее некую камерность. Хотя были выступления и в больших залах, например, в Доме художника на Крымском валу, в Доме музыки. В Китае выступали перед 50-титысячной толпой.



  А какое помещение вы считаете оптимальным для своих концертов?

Если говорить о технических характеристиках, то небольшое, уютное, с хорошей акустикой, со своей атмосферой, со своей аудиторией. Часто в хороших клубах есть свои постоянные слушатели, которые доверяют арт-директору и приходят на тех музыкантов, которые были «допущены», неважно известны они или нет. Недавно у нас с BiO TRiO был концерт под Сергиевым Посадом, в Культурно-просветительском центр «Дубрава» имени протоиерея Александра Меня. Обычно в этом клубе играют джазовые коллективы, но слушатели принимали нас очень хорошо и, что приятно, слушали очень внимательно и вдумчиво. Для многих из них наша музыка стала откровением. Еще одна важная составляющая – это люди, с которыми ты будешь там работать. В первую очередь, - это хороший звукорежиссер. Из Московских клубов мне полюбились два. Первый – это клуб Алексея Козлова, где я теперь часто бываю с разными программами и в разных составах. Там настолько приятная атмосфера и люди, что лечу туда при первой возможности. Второе место – это Культурный центр «Дом» в Большом Овчинниковском переулке. Там прекрасный зал, хороший звук, свой сложившийся круг слушателей.



Российская глубинка, спонсоры, которых нет, и добрые друзья.

Вы иногда ездите по провинции. Там тоже находится такое же количество столь же благодарных слушателей и зрителей, как в Москве?

Аудитория в Москве и в провинции одинаково благодарная. Но в Москве публика приходит послушать «умную» музыку. А в провинции люди воспринимают музыку с открытой душой и сердцем. Однажды после выступления в Карелии нам устроили такой бурный прием, что не хотелось уходить со сцены. И из-за этого мы чуть не опоздали на поезд. 

Кто в основном приходит к вам на концерты: молодежь, пожилые, люди среднего возраста?

Все приходят, даже малые дети.

Как-то раз в одной из наших бесед вы говорили, что при обилии музыкальных команд хорошим музыкантам бывает сложно пробиться. Что вы подразумевали под словом «пробиться»?

Я не говорю о какой-то телевизионной популярности или всемирной известности. Лишь о том, чтобы просто-напросто донести информацию до людей, которые интересуются подобной музыкой. А это невероятно сложно! Даже при наличии социальных сетей.

Правда ли, что вы иногда берете на себя роль продюсера выпуска дисков вашей группы.

Я старалась заниматься выпуском дисков, наверное, как самый молодой и энергичный участник, у которого времени вагон и маленькая тележка. Так было раньше. Теперь времени меньше, да и сил не прибавляется. Так что в данный момент я занимаюсь записью сольного альбома и продолжаю мечтать о том, что когда-нибудь все же выпущу диск бабы Даши.

Правильно ли я понял, что вы делаете записи песен на репетициях или концертах, а потом после соответствующей обработки записываете их на диски? Вы принципиально не записываетесь в студиях?

Дело не в принципах, но раньше было именно так. Альбомы «ДОМашний концерт», «Жили-Были…», «Мандариновые сказки» - это концертные альбомы. Правда, в «Жили-Были…» я поигралась с добавлением разных звуков природы. Выпустить концертный альбом проще, ведь собрать всех музыкантов на студии в одно время, да еще и чтобы у всех был подходящий настрой, - дело непростое. Но я теперь склоняюсь к тому, что нужно постараться. Альбом BiO TRiO «Где правда живет?» записан на студии Владимира Осинского. Предыдущие альбомы были сведены там же (кроме «Мандариновых сказок»), но по звучанию они проигрывают. Живой звук есть живой звук, со своими погрешностями и недочетами, хотя и со своим настроением. Я не против выпуска концертных альбомов, но студийный альбом честнее по отношению к слушателям.



Где вы находите деньги на издание альбомов? Есть какие-то добрые спонсоры?

Спонсоров нет. Есть добрые друзья. Все наши альбомы до одного вышли благодаря Олегу Ковриге, за что ему низкий поклон и благодарность!

Культура – в массы, перст Господа и башня из слоновой кости.

Таисия, вы не хотели бы попробовать преподавать такой предмет как «русская песня»?

Я преподавала. Но, как известно, чтобы быть преподавателем, нужно иметь призвание. Я этого призвания в себе не почувствовала. А вот мама моя – преподаватель от Бога. Главная заповедь преподавания состоит в том, чтобы все время заинтересовывать людей. А мне интереснее делать что-то самой, чем учить других.



Следует ли, на ваш взгляд, целенаправленно нести эту культуру в массы, образовывать в этом плане молодых людей или они должны сами прийти к народному искусству?

Было бы хорошо, если бы кто-то стал этим заниматься целенаправленно. Но боюсь, что, как это часто бывает, если начнут что-то насаждать насильно, то только все испортят, превратят в фарс.

Но ведь ваша мама сумела организовать образование ребят!

Да, у нее в «Веретёнце» занималось человек сто-двести! Ну, может быть, она смогла бы организовать и тысячу. А ведь сколько еще детей вокруг!  Хорошие педагоги, которые могли бы привить интерес к народной музыке и культуре, ничего при этом не искажая, - большая редкость.

Вы как-то раз сказали, что не хотите, чтобы молодые люди изучали фольклор по нотам. А как же надо его изучать?

По записям. Слушайте, воспринимайте ухом. И учите песни. Наверное, ноты могут помочь, если нет навыка слушать и петь многоголосие. Но просто взять ноты и запеть, никогда не слышав оригинала, нельзя. Ничего не получится. Или получится не то.

Таисия, вы расцениваете свою певческую деятельность как миссию, указующий перст Господа или делаете это исключительно для своего удовольствия?

Сложный вопрос. Я, несомненно, получаю большое удовольствие от пения. Мне нравится петь просто так, но мне нравится петь и для других. И ощущение, что ты даешь что-то человеку, который пришел тебя послушать, очень важно. Если говорить о несении в массы народной культуры, то тут все очень условно. Во-первых, «массы» немногочисленны, во-вторых, музыка которую я играю и пою – это уже почти авторская музыка. Но, возможно, за неимением ничего другого и это неплохо. Для меня важнее с помощью пения подарить людям что-то более важное, чем знание новых песен, новое их прочтение, -  хорошее настроение, свет и легкость. Стараюсь приободрить, если надо, заставить задуматься, вздохнуть с облегчением или сокрушением. Это, конечно, сверхзадача, но я к ней стремлюсь. Мое дело, - это не закопать талант, а уж верно ли я им распоряжаюсь, судить не мне.



Какой зритель вам больше по сердцу: подготовленный к аутентичной, этнографической музыке или, наоборот, неискушенный?

Мне кажется, что нашу музыку может слушать любой человек. Она достаточно легкая и не очень заумная. Но, при этом, не очень весёлая и не заводная. Так что вряд ли она подходит для корпоративных вечеринок. Хотя у нас однажды был опыт: мы вдвоем с Сергеем Клевенским играли на свадьбе. И жених потом нас благодарил, сказав, что мы дали ему и его гостям пищу для души. И что его мечта о том, чтобы люди  погрузились не только в «материальные радости», сбылась.

Является ли частью вашей миссии борьба с той «попсой», которая осмеливается называть себя русской песней?

Я бы не сказала, что ставлю перед собой задачу бороться. Просто хочется донести до людей нечто иное, чтобы они знали и понимали разницу. И выбрали то, что им ближе.



Джаз, «Хороша я, хороша» и «отрыв по полной».

Не было ли у вас желания на какое-то время отойти от этно-музыки и спеть что-то в совершенно другом жанре?

Иногда бывает. Признаюсь: мне иногда даже хочется сходить в караоке-бар и спеть что-нибудь там.

Я как-то раз на концерте слышал в вашем исполнении джазовую интерпретацию русской песни, и это было сделано блестяще!

Да, было дело. Но это был джаз, основанный на этнике. Я не против освоить другие музыкальные стили, но переходить в другую музыкальную область я не хочу. В этно-музыке я, наверно, уже нашла свой путь, поэтому разворачиваться на полдороге не собираюсь.

А романсы вы не поете?

Очень мало, но все равно не так, как поют их в городе. Например, известный романс «Хороша я, хороша, да плохо одета» я изначально услышала в деревенском варианте. И он мне больше нравится. Есть в моем репертуаре романс «Степь да степь кругом», который я услышала от деревенских бабушек и пою так, как пели они. Поэтому не знаю, можно ли назвать это романсами в чистом виде, поскольку они больше похожи на народные песни.

Пару лет назад вы собирались заняться обработкой популярных русских песен, которые поют и эстрадные исполнители, и простые люди за столом. В чем состоит суть идеи?

Хотела собрать те песни, которые можно назвать «заезженными». Такие, как: «Ой, да не вечер», «Что стоишь, качаясь, тонкая рябина» или «Ой, мороз, мороз!» Ведь это красивые песни! Но в наших этнографических кругах они воспринимаются как фольклорная попса. А мне хотелось, чтобы они зазвучали по-новому, стали снова просто песнями. Но руки до этого проекта пока не дошли.

На ваших концертах я обратил внимание, что вы совершенно лишены актерства, игры, позы. И не пытаетесь «обаять» публику. Это ваш сценический стиль?

Пожалуй, что нет, так оно получается само собой. Я просто пою.



Я поначалу воспринимал вас как камерную певицу, поющую тихие,  вкрадчивые песни. Но где-то в СМИ прочитал такую фразу: «Таисия Краснопевцева - обладательница яркого и мощного голоса». А в другом источнике было написано, что голос Таисии может контузить или оглушить неподготовленного зрителя. А потом как-то раз на концерте я услышал ваш мощный голос, который привел меня в трепет. Вы одинаково органично чувствуете себя в том и в другом стиле?

Контузить, не контужу, но оглушить могу… Если спою человеку прямо в ухо. А если серьезно, то раньше мне было очень сложно петь тихие вещи, потому что мне дан Богом сильный и «зычный» голос. Мне нравилось петь громче всех, как в мультфильме «Перепелиха». И когда я пела фольклор, то «отрывалась по полной»! Оказавшись у микрофона, решила, что надо петь также громко и мощно. Сейчас понимаю, что это была катастрофа! В микрофон так петь нельзя. Постепенно, работая с микрофоном, научилась петь тихим, спокойным голосом. И сейчас получаю большое удовольствие именно от такого пения.

Эпилог.

Знаю, что вы поете в храме. Это – ваше душевное устремление или некая ипостась вашего творчества?

Для меня пение на клиросе – органичное продолжение моего прихода в церковь. По началу это помогало мне выстаивать службы, которые я не понимала и считала ужасно длинными. Теперь это душевная потребность. Хотя иногда люблю прийти в храм просто, стоять, спокойно вникая в службу, молиться. Кстати, в том храме, где я пою (храм Святителя Николая в Котельниках), практически все певчие – бывшие или нынешние участники известного ансамбля «Сирин», так что пение в таком коллективе – это особая радость.

Равнозначны ли для вас пение в храме и концертные программы? Чувствуете ли вы себя в храме певицей?

Нет, конечно. Пение в храме – это часть богослужения, причем, не самая главная. А на концерт люди приходят специально для того, чтобы послушать песни. Правда, иногда бывает так, что не очень хорошее пение хора в храме отвлекает от службы. Но и слишком хорошее, вычурное, тоже отвлекает от главного.

Когда-то вы сказали, что вполне могли бы жить в деревне и даже ходить за стадом. Это правда?

В том, что могла бы ходить за стадом, не уверена. А вот овец стричь я умею. Коров доить, правда, не пробовала, но было бы интересно. Это в теории. А на практике… Как представишь себе реальность: и дров нарубить, и воды натаскать, и печь натопить, и скотину накормить! Это очень тяжелая жизнь. Низкий поклон тем, кто сейчас живет в деревнях!



У вас двое детей. Вы с ними тоже поете, когда собираетесь за столом, как с мамой, сестрой, и друзьями? Как они воспринимают ваше пение?

Они еще малы, чтобы подпевать за столом, хотя старший выучил колыбельную, которую я пою с BiO TRiO, и устраивает концерты нашим гостям. Часто в машине просит поставить «песню про концерт», так он называет диск «Где правда живет?» Младший с трудом воспринимает громкое пение, начинает расстраиваться, а глаза наливаются слезами, но любит, когда я пою духовные стихи. Вообще, дети привязываются к каким-то отдельным песням и требуют только их. А вот с племянником я уже успела вместе попеть на сцене.

Беседу вел Павел Подкладов

Фото Антона Милина и из архива Таисии Краснопевцевой.

 
По теме
  28 марта в Центральной библиотеке состоялся заключительный этап отборочных прослушиваний фестиваля-конкурса "Зубовские чтения" в возрастных группах: средняя группа (12-14 лет), старшая группа (15-17 лет) и взрослая (18+).
Я так хочу стихи свои писать, Чтоб, взяв их в новый, незнакомый век, Читатель мог уверенно сказать: – Недаром прожил в мире человек!
20 марта 2024 года состоялся Региональный научно-практический семинар «Образы малой родины в творчестве современных художников», организованный ФГБОУ ВО «Луганская государственная академия культуры и искусств им.
17 апреля в Дворце культуры имени К.Маркса пройдет отчетный концерт музыкальной школы: На сцене будут звучать сольные выступления обучающихся, хоровых коллективов, ансамблевые номера,
Работают прекрасные специалисты - Газета Встреча Отделению детской хирургии Дубненской больницы исполнилось 3 года. Оно было открыто в марте 2021 года в условиях нового хирургического центра Дубненской больницы.
Газета Встреча
Специалисты и техника готовы к устранению подтоплений в Рузском округе - РузаРИА По поручению главы Рузского городского округа Николая Пархоменко первый заместитель главы Виталий Пархоменко провёл оперативное совещание по предотвращению подтоплений на территории Рузского городского округа.
РузаРИА