Юрий Голышев: Мне хочется напоминать людям, что мы живем в стране гениев!



Наше информационное агентство уже не раз публиковало статьи о Мелиховском театре «Чеховская студия» и интервью с его актерами. Напоминаю, что театру в следующем году исполнится 10 лет. Организован он был режиссером и педагогом Владимиром Байчером по инициативе Генерального директора Музея-заповедника А.П. Чехова «Мелихово» Константина Бобкова . В одной из прошлых публикаций о своем в и дении последней по времени премьеры - спектакля «Чехов. Чайка» - на нашем сайте рассказал один из основателей театра заслуженный артист России Юрий Голышев . Сегодня этот замечательный артист подробно рассказывает о себе. Надо отметить, что профессиональные интересы Юрия Ивановича чрезвычайно разнообразны. Службу в Мелиховском театре он сочетает с художественным словом, является солистом Московской государственной академической филармонии, лауреатом различных Всероссийских конкурсов артистов-чтецов. Кроме того, Ю. И. Голышев – очень интересный драматург и даже лауреат конкурса драматургов «Премьера». Между тем, возьму на себя смелость утверждать, что все же главным делом героя этой публикации остается актерство. Об этом свидетельствуют его замечательные роли в «Чеховской студии»: Лука в водевиле А.П. Чехова «Медведь», доктор Самойленко в «Дуэли», Максим в спектакле по раннему рассказу А.П. Чехова «Барыня», Клоун  месье Жорж в «Сне Каштанки» и другие. Особое место среди сценических героев Ю.И. Голышева занимает Андрей Григорьевич Сарафанов из спектакля «Добрый вечер, папа!» по известной пьесе А. Вампилова «Старший сын». Эту роль режиссер Владимир Байчер «подарил» замечательному артисту в честь его 70-летия.



 
При всем уважении к виденным в других театрах спектаклям по этой пьесе и даже известному фильму признаюсь: я впервые увидел в его Сарафанове настоящего мужчину, бойца! Его доброта, мягкость и даже кротость в отношениях с детьми, не мешает ему быть человеком с обострённым чувством собственного достоинства и чести. Иначе и быть не могло: ведь он – участник войны, капитан-артиллерист! (Странно, но факт: эту важную деталь биографии героя прежние постановщики почему-то никогда не замечали). Сарафанов Юрия Голышева, конечно, старается не афишировать свое незавидное положение, но вовсе не конфузится, когда при всем честн о м народе «оглашается» информация о том, что он играет на похоронах и танцах. Он вовсе не считает это чем-то зазорным, более того, относится к этому как к некоему долгу и даже миссии! И то, что он уже десятки лет пишет «то ли кантату, то ли ораторию» под названием "Все люди - братья", и за эти годы написал всего лишь одну страницу, вовсе не свидетельствует о его бездарности или лени. Просто этот человек очень серьёзно относится к своему сочинению и чрезвычайно требователен к себе. Он говорит своему «лжесыну» Володе: « На   многое   я   не замахиваюсь, нет, мне надо завершить одну вещь, всего одну вещь!  Я  выскажу главное, только самое главное! Я должен это сделать, я просто обязан, потому что никто не сделает это, кроме меня, ты понимаешь?» Наверное, Сарафанов Юрия Голышева в глубине души чувствует, что Бусыгин - не его сын. Но отгоняет эти мысли и продолжает верить подобно пушкинскому герою, который  "сам обманываться рад". Когда выясняется, что настоящие дети его покидают, в нём возрождается крепкий, суровый мужик с твёрдым характером, бывший вояка-артиллерист, кавалер нескольких боевых орденов, который в своей жизни никогда не пасует перед трудностями! Патетический, щемящий, но по-мужски сдержанный финал спектакля под праздничный салют Победы и марш «Триумф победителей» становится данью памяти всем таким сарафановым - маленьким людям с большой душой.



 

Обычно интервьюер перед текстом беседы публикует только свое  вступление, в котором рассказывает о жизненном пути своего героя. Для Ю. Голышева автор этих строк сделал исключение. Дело в том, что недавно Юрий Иванович принял участие в необычном конкурсе под названием «Папа года», который был организован Фондом поддержки семьи и семейных ценностей «Отцовство». И даже стал его лауреатом в номинации «Творчество».  Организаторы попросили его написать о своей жизни, что он и сделал. И сегодня в качестве преамбулы к интервью я решил опубликовать этот замечательный рассказ.




 

  О судьбе поколения, неразорвавшейся бомбе и клане Голышевых.

 

Если говорить о моём поколении, то в судьбе каждого, несомненно, отразилась  вся новейшая история. В моём случае это выглядит так.

Мать – из-под Рязани (деревня Мары), отец – из деревни Олень-Колодезь, что в Воронежской области. Оба молодыми приехали в Москву, где и поженились.

Родился я 22 марта 1942-го, а это значит (если иметь в виду классический срок беременности), что моё зачатие случилось прямо накануне 22 июня 1941-го. Можно считать, я использовал свой последний шанс появиться на свет, так как отец уже в июне был мобилизован и отправился на фронт. Беременная мною мать зимой эвакуировалась в родную деревню. Изба, где и без того проживало восемь человек, вместила и нас. Я появился на свет одновременно с телёнком. Моя тётушка позже признавалась, что чаще бегала в стойло к корове, которая телилась с проблемами, чем к роженице. И все хорошо это понимали: случись что с кормилицей-коровой, семья в то голодное время могла не выжить. А дети ну, что ж : «Бог дал – Бог взял».

Первые годы жизни прошли в рязанской деревне, да и позже меня отправляли туда на всё лето. Бывал и на родине отца. Немцы не смогли взять правый, высокий берег реки Воронеж, но разнесли левый, так называемую Придачу, где проживала наша родня. Хорошо помню, как ребенком играл на фундаменте разбомблённого фашистами дома. Кто бы мог подумать, что под моими ногами тогда притаился в земле и терпеливо ждал своего часа некий небесный подарок неразорвавшаяся авиационная бомба! Только в 2010 году при рытье траншеи её обнаружили. Сапёры осторожно извлекли, вывезли на полигон и подорвали мою отложенную смерть .





А дальше – школа, потом авиационный техникум, где с увлечением занимался в театральном коллективе и, главное, встретил очаровательную девушку Галину, с тех самых пор   бессменную подругу жизни.

 А жизнь была разнообразной. Вместе работали в засекреченном КБ, конструировали ракеты. Потом Галина окончила педагогический институт (романо-германское отделение), она переводчик.

Меня же окончательно увлёк театр. Поступил в Щепкинское училище на курс И.В.Ильинского. Через два года перешёл в ГИТИС, который закончил в 1968 году и был приглашён в театр им. М.Н.Ермоловой. В том же 1968 году принят по конкурсу в чтецкий отдел Московской государственной академической филармонии.

В моих чтецких программах  присутствует, прежде всего, классика: А.Пушкин, М.Лермонтов, Н.Гоголь, Н.Помяловский, Л.Толстой, А.Чехов, И.Бунин, Л.Андреев, С.Есенин а также современники: В Быков, В.Аксёнов, В.Распутин, Ю.Казаков, А.Битов.

Пробовал себя в композициях. Таковы работы разных лет: «Народная тропа», «Литературный Арбат», «Рождённые в 1937-м», «Перекрёстки судьбы».

Мой интерес к ракетам, космосу реализовался в композициях «Русские гении» (К.Циолковский, А.Чижевский) и «108 минут и вся жизнь» (С.Королёв, Ю.Гагарин)

Работаю с молодыми чтецами в качестве режиссёра.

Много езжу: в последние годы по гастрольному плану Министерства культуры России выступал с литературными концертами в странах Дальнего зарубежья ( Австрия, Словения) и странах СНГ (Азербайджан, Узбекистан Украина, Армения и т.д.)

Был руководителем телевизионных проектов «Чтение вслух» и «Воспитание чувств».

Написал шесть пьес и два сценария.





Службу в Московском театре им. М.Н.Ермоловой я некоторое время совмещал с новым театральным организмом - Мелиховским театром «Чеховская студия». Когда пришлось выбирать, я решил сосредоточиться на любимом Чехове, в произведениях которого я сыграл ряд долгожданных ролей. Кроме того, в спектакле «Заповедник» по повести С. Довлатова исполняю три разнохарактерные роли. А в «Старшем сыне» А.Вампилова играю роль отца – Андрея Сарафанова – мечту всякого возрастного актёра.

Дважды становился лауреатом театральной премии «Золотой Витязь», на трёх фестивалях победитель в номинации «За лучшую мужскую роль».

С театрами объездил полстраны – от Таллинна до Южно-Сахалинска.

Являюсь заместителем председателя Национальной системы «Интеграция», которая занимается поддержкой талантливой молодёжи в большинстве регионов страны. Возглавляю секцию литературы. На регулярных конференциях даю мастер-классы.

Всякий свободный день мы с женой стараемся провести на природе, на «малой земле» – шести сотках в кооперативе «Театральный», где частенько бывают наши дети и внуки.

Три года назад мы с Галиной Александровной отпраздновали золотую свадьбу и подвели некоторые итоги.




 

У нас трое детей:

Антон, 50 лет, окончил театральный институт им. Щукина, киноартист,

Анна, 45 лет, окончила педагогическое училище, педагог,

Иван, 43 года, окончил училище им. Гнесиных, солист ансамбля «Садко».

Была у нас « программа-максимум » – пять детей, но – увы! В те времена наша страна так самозабвенно строила коммунизм, что ей было не до демографии. Тем более что население в СССР как-никак подрастало. Правда, исключительно за счёт среднеазиатских республик. А Россия… Но не будем о грустном.

Горд тем, что в семье существует творческая преемственность. С сыновьями сделаны спектакли по В.Высоцкому «Я был душой дурного общества», С.Есенину «Исповедь хулигана»,  А.Солженицыну «Бодался телёнок с дубом». С гастролями  побывали в Иркутске, Ярославле, Таганроге, Кемерово, Северодвинске, Оренбурге, Новосибирске, Коврове, Казани, Орле. Неоднократно выезжали в Болгарию. Сейчас работаем над спектаклем о Ф.И.Шаляпине (по его книге «Маска и душа»).

У нас восемь внуков и внучек разного возраста. Мы рады, что они живо интересуются искусством, занимаются музыкой. Но хотим, чтобы они жили в разумной стране с гуманными законами. И очень ждём правнуков.




 

 

Товарищ Кутузов, уникальный жанр и закопченная печка.

Юрий Иванович, на равных ли в вашей жизни сосуществуют актерство и художественное слово?

Они идут параллельно. Но изначально главным творческим  «побудителем» для меня было художественное слово. Даже в большей степени, чем лицедейство. Когда я в свое время поступал на курс Игоря Владимировича Ильинского в Щепкинском училище при Малом театре, меня соблазнило объявление о том, что они готовят артистов  драматического театра, кино и плюс к этому – мастеров художественного слова. Тут-то во мне все задрожало, потому что я уже тогда был неизлечимо «болен» этой темой, которую можно образно назвать «слово озвученное».



Чем вам запомнилась учеба у И.В. Ильинского?

Это был актерский курс, на котором Игорь Владимирович проработал всего два года. Мне особенно запомнились его показы. Он, наверное, был «не правильным» педагогом: так хотел быстро получить от нас результат, что, не дожидаясь того, когда это родится у нас внутри, выбегал и начинал что-то показывать. Это было очень занятно. Кстати, замечу, что это был опытный курс: мы днем работали, а вечером учились. Я закончил ракетное отделение авиационного  техникума и работал на «почтовом ящике». А что касается Игоря Владимировича, то он воздействовал на  меня не как педагог,  на меня оказывал огромное влияние сам факт общения с личностью такого грандиозного масштаба. В то время в Малом театре шел спектакль «Власть тьмы» Л.Н. Толстого, где Игорь Владимирович играл старика Акима. Эта роль считается одним из вершинных достижений актерского искусства 20 века. Помимо того, что он был смешной артист и умел играть комические роли, ему были по плечу очень серьезные темы. Как чтец он часто выступал с повестью «Старосветские помещики». В своей автобиографической книге он написал, что, когда готовился к показу, закрывался в комнате, читал повесть и выходил из нее «потрясенный, весь в слезах, но вместе с тем радостный, обновленный, одухотворенный». Или история Карла Иваныча – гувернера из «Детства» Л.Н. Толстого! 



Игорь Владимирович  понимал и принимал близко к сердцу судьбы  других людей. Эти впечатления у меня абсолютно «не стираемые», которые все время идут рядом неким контрольным контрапунктом моей жизни.  Они не дают мне снизить планку и расслабиться. Вспоминается и один забавный момент в нашем общении. Меня хотели забрать в армию. Как-то раз Игорь Владимирович  пришел в аудиторию и спросил: «Юра, ты чего такой грустный?» Ребята ему рассказали, в чем дело. Он потребовал, чтобы я остался после занятий и спросил: «А где у них главный?» Я ответил, что главный находится в городском военкомате возле памятника первопечатнику Федорову. Договорились завтра там встретиться в 11 утра. Он пришел, несмотря на дождь. Подходим к военкомату. При входе стоит дежурный. И.В. Ильинский ему говорит: «Доложите начальнику, что пришел народный артист СССР, лауреат Ленинской премии… и т.д.» Тот ошалел и куда-то побежал. А надо сказать, что в те дни как раз на экраны вышел фильм «Гусарская баллада», в котором Ильинский сыграл Кутузова. Фильм, как вы понимаете, смотрели все. Входим в кабинет к начальнику. Генерал вытягивается в струнку и громовым голосом приветствует: «Здравия желаю, товарищ Кутузов!» В течение пяти минут моя проблема была решена.



Кстати, вам не говорили, что вы похожи на Игоря Ильинского?

Жена мне говорит, что когда я читаю Есенина, то становлюсь похожим на Сергея Александровича. Когда Высоцкого, то - на Владимира Семеновича. Недавно она сказала, что я – вылитый Лев Толстой. Значит, пора к нему вернуться. Я ведь когда-то им занимался, у меня была большая работа по «Войне и миру», режиссером которой был гениальный чтец Дмитрий Николаевич Журавлев.



Ну, раз вы вспомнили одного из «столпов» жанра Д. Н. Журавлева, давайте подробнее поговорим о чтецком искусстве. Давно ли существует этот жанр?

Уходящий год был юбилейным, мы отметили 105-летие жанра. Он поистине уникален, потому что существует только в России! Ни в одной другой стране нет такой профессии: «мастер художественного слова». Оговорюсь: в Англии в шекспировском театре проходят вечера монологов из его пьес. Но это – монологи, произнося которые актер существует в образе. Но чтение самостоятельных поэтических или прозаических произведений со сцены – это наша российская гордость. Задуман этот жанр был замечательным артистом Вахтанговского театра Александром Яковлевичем Закушняком. Чтения происходили в гостиных, в салонах, где собиралось 30-40 человек. И он, совершенно не напрягая голоса, читал наизусть художественные произведения. И только гораздо позже звучащее слово вышло на большие площадки, а потом даже и на стадионы. И такие чтения стали очень востребованными.



В прежние «застойные» годы народ валом валил на концерты мастеров художественного слова, поскольку не мог купить книгу или посмотреть любимый фильм. Но неужели сейчас, когда в магазинах есть любые книги, а в домах - видеозаписи, интернет, люди по-прежнему приходят послушать выступления чтеца?

Да, вы правы, в 60-е- 80-е годы жанр был очень популярен, это был настоящий расцвет чтецкого искусства. Люди в те «голодные» литературные годы, добирали информацию в исполнении чтецов. Сейчас, к сожалению, в этом смысле существует определенный спад. И, наверное, он закономерен.  Но, с другой стороны, выступая с чтецкими программами в школах, лицеях, гимназиях, я вижу как юные люди, которые практически не читают литературу (либо делают это по принуждению), начинают увлекаться услышанным. Причем, речь идет вовсе не о развлекательной литературе, а, например, о произведениях А.И. Солженицына, в частности, о его автобиографическом романе «Бодался теленок с дубом». И я вижу, как они оцепенело слушают его! Это значит, что какая-то тоскующая внутренняя «полость», которую мы называем душой, требует, жаждет чего-то настоящего, подлинного, глубоко загруженного мыслью! Делаю вывод, что ребятам много недодано. Значит, их педагоги по литературе не очень талантливы. А телевидение предлагает им что-то малосущественное.



Да, на телевидении редко встретишь программы с «живым словом»…

И это очень печально! Я в свое время был так этим раздосадован, что в конце 90-х годов стал инициатором целого проекта на телеканале «Столица», который назвал «Чтение вслух». А потом было его игровое продолжение под названием «Воспитание чувств».  К сожалению, дефолт обрушил наши замыслы, но мы выпустили более 40 фильмов-концертов с чтецкими программами. Причем, мы подбирали для этих фильмов соответствующую обстановку. Она либо иллюстрировала события, происходящие в произведении, либо, наоборот, контрастировала с ними. Например, в одном из фильмов недавно ушедший из жизни народный артист России Игорь Константинович Кашинцев читал рассказы А. Аверченко. Мы стали искать место, где это можно было бы записать. И нашли его на прудах в Переделкине. Причем, когда приехали туда, увидели удивительную картину: накануне в грозу молния попала в огромное дерево, и оно наполовину обуглилось. И этот «барственный» артист в белом костюме в канотье читал рассказы, проникнутые эмигрантской горечью о поруганной России, на пепелище … А для рассказа А. Платонова «Возвращение», который читал народный артист России Юрий Михайлович Авшаров, мы нашли деревушку под Москвой где еще не было электричества! Чтец выбрал место в углу возле закопченной печки и прочитал рассказ абсолютно гениально! Я – профессионал  – не мог понять, как он это делает!



О рожденных в 37-м, К.Э. Циолковском и о том, где всходит солнце.

Юрий Иванович, разнятся ли профессиональные техники драматического актера и чтеца?

Это хороший вопрос. В определенном смысле они разнятся принципиально. Актер и его партнеры на сцене, играя спектакль, уговариваются «не знать», что будет дальше. А чтец, выходя с художественным произведением на сцену, знает, чем кончится дело и к чему это придет. Поэтому он выходит заряженный этим. И я всегда говорю молодым чтецам: выходя на сцену, подумай, к чему эта история ведет! И только потом начинай: «А было все так и так…» Но где-то в глубине души храни свое знание о том, как все закончится. И этим знанием финала окрашено все произведение. И еще есть разница в том, что актеры на сцене как бы забывают про публику и выстраивает так называемую четвертую стену. А партнером чтеца всегда является зритель. И если, например, в зале полностью выключен свет, я себя чувствую ужасно. Потому что не вижу, с кем говорю, и как они к этому относятся. Поняли они то, что я им прочитал, или нет? Ведь контакт со зрителем - это взаимоподдержка и взаимоподпитывание. Я во время выступлений иду от зрителя, поэтому исполнение каждый раз отличается от прежних. Все зависит от того, какая компания сегодня собралась. И я иногда даже позволяю себе обращаться в зал  с какими-то вопросами, на которые мне иногда даже что-то отвечают.



А кто становится вашим партнером, если вы записываете программу на радио?

Здесь уже многое меняется. Кстати, Ф.И. Шаляпин, который был одним из первых, кто использовал это техническое достижение, говорил, что в этом случае он обращается даже не к конкретному человеку, а ко всему миру. И что это, с одной стороны, придает ему дополнительную уверенность, а с другой, повышает ответственность. Но тогда не было современных микрофонов, и звук записывали не фонограф с большим раструбом. И когда Шаляпин записывался, то засовывал голову в этот раструб.  Но когда приходилось записывать дуэт, то они с партнершей отпихивали друг друга, поскольку каждый норовил засунуть свою голову поглубже. Но, при этом, по словам певца, то, что было записано на валиках, донесло до слушателя подлинную интонацию шаляпинского вздоха и паузы. А в наши дни, когда стали цифровать записи, эти интонации исчезли, т.е. вместе с водой выплеснули ребенка.



Вы ко всему прочему - блестящий оратор, поэтому, думаю, можете заинтересовать любую компанию зрителей, пришедших на ваши концерты!

Не считаю себя каким-то выдающимся оратором, но композиции старюсь делать разнообразными и строю их так, чтобы заинтересовать людей. Например, у меня есть работа под названием «Рожденные в 37-м». В ней, говоря об этом знаковом для нашей страны годе, я делаю некоторый обзор событий. Например, говорю не только о том, что в этом году трагически заканчивались жизни великих людей, но и о том, что начинались новые. Поэтому мне важно было соединить в этой композиции таких людей как Андрей Битов, Бела Ахмадулина, Валентин Распутин, Александр Вампилов.



Есть ли у вас какие-то особые предпочтения в литературе?

Жанр художественного слова хорош тем, что ты выбираешь литературу по душе. Если в театре актер подневолен, он обязан репетировать ту пьесу, которую принял для постановки  театр, то чтец имеет право долго искать интересное и ему самому, и публике. Иногда возникают какие-то неожиданные случаи. Однажды меня пригласили на открытие музея-квартиры Андрея Белого на Арбате. Но, учитывая то, что дом А. Белого непосредственно соседствует с домом 53, где находится арбатский музей А.С. Пушкина, более того -  они соединены подземным проходом, мне пришла в голову мысль сделать композицию под названием «Литературный Арбат». Как вы знаете, на этой улице жило огромное количество наших выдающихся деятелей искусства. И родилась программа, в которой более пятнадцати имен, в том числе Иван Алексеевич Бунин.



Этот жанр предполагает не только громогласную декламацию, но и тихое, проникновенное звучание. Но ведь, если концерт происходит в большом зале, наверное, сложно дойти до зрителя-слушателя, сидящего в каком-нибудь 15-16 ряду?

Да, конечно, этот жанр относится к разряду камерных. Но, тем не менее, можно быть уверенным, что он никогда не умрет. Потому что подлинную литературу без серьезных потерь сыграть на сцене порой невозможно. Кроме того, в театре существуют определенные амплуа, а у чтеца более широкие возможности. Тут твое амплуа – это сам автор. И иногда возникают абсолютные чудеса. Я был свидетелем того, что происходило не просто сложение автора и исполнителя, а «помножение» одного на другого! И художественное произведение обретало новую жизнь.



Вы по роду своей чтецкой деятельности знаете наизусть сотни литературных произведений. Не сложно ли жить, когда они переполняют вашу душу и память?

Я об этом никогда не задумывался. По-моему, они сосуществуют вполне нормально и благополучно. Но в последние годы мои литературные «кладовые» пополнились особыми работами, которые можно назвать исследовательскими. Одна из них называется «Два русских гения», она посвящена Константину Эдуардовичу Циолковскому и его другу и ученику Александру Леонидовичу Чижевскому. Они встретились в Калуге и подружились, несмотря на огромную разницу в возрасте: Циолковскому было 57 лет, а Чижевскому - 17. И эта моя работа основана на импровизации, потому что художественных произведений о них нет, а есть огромный документальный материал, который я каждый раз исполняю по-разному. А другая работа – о Гагарине и Королеве – называется «108 минут и вся жизнь». Меня даже наградили медалью, посвященной 50-летию полета в космос Ю.А. Гагарина, за пропаганду этой темы. Она относится к моей первой профессии, поскольку я занимался ракетами. Но вообще меня привлекают значительные личности нашей культуры и науки. Мне хочется напоминать людям, что мы живем в стране гениев, великих подвижников и даже пророков! Вообще Россия – страна «литературоцентрическая». Для нас писатель – это нечто большее, чем литератор. Он всегда был учителем и пророком. И для меня важно, чтобы люди, особенно молодые, не забывали их. И я в этом смысле всегда обращаюсь к Пушкину, который сказал так:

«Два чувства дивно бли́зки нам.
В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.

На них основано от века,
По воле Бога самого,
Самостоянье человека,
Залог величия его».

И это самостояние человека может быть достигнуто только тогда, когда мы являемся достойными наследниками нашей величайшей культуры и, прежде всего, литературы.



Мне известно, что вы хорошо знаете и любите творчество Владимира Семеновича Высоцкого и читаете его произведения со сцены. Является ли он для вас тоже учителем и пророком?

Да, безусловно. Прежде всего, потому, что Высоцкий учит жить вопреки, а не благодаря обстоятельствам. И уметь сопротивляться, выходить за красные флажки. Это его главное послание нам, причем, на редкость талантливо выраженное. Поэтому Высоцкий для меня – продолжатель Пушкина. У меня есть программа, которая называется «Народная тропа». В нее включены произведения трех авторов: Пушкина, Есенина и Высоцкого. Таков мой отбор. Такая «цепочка» великих имен мне близка и важна. 



Вы читали Высоцкого даже в те годы, когда власти к его имени относились недоброжелательно. Не было ли у вас в связи с этим неприятностей?

Я подготовил программу с поэтическими произведениями Владимира Семеновича, которые он сам не исполнял. Наверное, он их берег до каких-то будущих книг, до которых, к сожалению, сам не дожил. Но мне эту композицию читать запретили. И хотя я ходил по инстанциям и говорил чиновникам, что эти стихи напечатаны, мне отвечали, что пропагандировать его нельзя. Как-то раз я готовился вылететь на гастроли на Сахалин. Отправил организаторам концертов афиши и приложил к ней записку о том, что у меня есть и программа по поэзии Высоцкого. И если будет интерес, готов прочитать ее в узком кругу. Когда приехал туда, мне заявили: «У вас двадцать концертов и все с программой Высоцкого!» Я им стал возражать, что в Москве это запрещено. Они мне ответили: «А нам Москва не указ! Мы далеко! И вообще солнце всходит с нашей стороны!» И провел двадцать вечеров поэзии Высоцкого, которую можно было услышать только в программах некоторых артистов, среди которых я был первым.

А сейчас, когда записи Высоцкого, в том числе, видео, есть почти в каждом доме, вы читаете его стихи со сцены?

Да, безусловно! Когда он ушел, то горячие головы говорили: через два-три года его забудут. Но теперь все встало на свои места: он перешел в разряд великих русских поэтов-классиков. Что касается непосредственно моих программ о нем, то спрос на них есть, и он продолжается. Потому что, наверное, период дикого интереса к его биографии, который иногда немного опережает интерес к творчеству, прошел. И люди теперь понимают, что перед ними – громадное явление, которое, наконец, вырастает в полный рост. И такое понимание мне кажется очень благостным симптомом нашего времени.

Что вас заставило заняться драматургией?

В драматургии я дилетант. Начал заниматься этим от безысходности  ситуации. Более десяти лет назад меня как будто «прорвало» . Я принялся писать пьесу о человеке, которого уже упоминал – Александре Леонидовиче Чижевском – великом российском ученом, авторе трех научных открытий. Наверное, многие слышали о люстре Чижевского – устройстве, которое преобразует затхлый воздух помещений, в которых люди проводят большую часть своей жизни, в живительный, полезный, почти горный воздух.  Плюс к этому – художнике-импрессионисте, да еще поэте-космисте, которого очень высоко оценивали Маяковский, Есенин, Андрей Белый, Валерий Брюсов и многие другие прекрасные поэты. Он был универсально талантливым человеком, в Америке его назвали Леонардо да Винчи 20 века. Судьба Чижевского потрясающе интересна, и жаль, что она не настолько известна людям, как хотелось бы. Виноваты отчасти его сложные отношения со Сталиным. Вождь включил его в состав совета по сооружению дворца советов на месте уничтоженного Храма Христа Спасителя и повелел, чтобы самое высокое здание на Земле было насыщено этим целительным воздухом. В начале войны Чижевский ехал в поезде в эвакуацию с одним известным писателем и в разговоре  с ним обронил фразу о том, что война будет тяжелой и кровопролитной. И что немцы воевать умеют. (Он испытал это на собственной шкуре, т.к. в Первую мировую ушел на фронт добровольцем. Был ранен, получил Георгиевский крест за личную храбрость!) Писатель «настучал» на ученого, и тот просидел в Спасском лагере смертников под Карагандой восемь лет. Но эти восемь лет были для него очень плодотворными. Он организовал в лагере лабораторию и брал у себя кровь на анализ, чтобы проверить динамику воздействия на организм спасительных аэроионов кислорода. И сделал удивительное открытие. А другой мой герой – это Федор Иванович Шаляпин. Уже три года я погружен в тему, которая связана с его книгой «Маска и душа». Объясняется это тем, что никто еще не написал о нем книгу в серии «ЖЗЛ», не снял фильм и не поставил спектакль. И меня зло берет: мы знаем всё про всех, в магазине – сотни книг о Сталине и даже о Гитлере! А о наших гениях, о гордости нации книг нет! Я закончил пьесу о нем и мечтаю, что по ней будет поставлен спектакль. Есть план, что в спектакле на сцену выйдут три человека по фамилии Голышев: я и два моих сына – Иван (он певец, бас, солист подмосковного ансамбля «Садко») и Антон (он киноактер, закончил Щукинское училище).

Чехов, КГБ и оратория «Все люди братья»

Теперь давайте перенесемся в наше любимое Подмосковье, в частности, в Мелихово, где находится Музей-заповедник А.П. Чехова, в котором почти десять лет назад был образован театр «Чеховская студия». Что побудило вас - опытного актера, известного мастера художественного слова - принять предложение главного режиссера Владимира Байчера и пойти туда работать?

Когда в 2006 году режиссер и педагог, исследователь творчества Михаила Чехова Владимир Байчер решил по предложению генерального директора Мелиховского музея-заповедника Константина Бобкова создать в музее профессиональный театр, он пригласил меня. Я согласился. Наверное, прежде всего, от актерского голода. Кроме того, мне кажется, что присутствовать в начале какого-то серьезного творческого дела – это высокое счастье. Потому что, работая десятилетиями в репертуарном театре, приходится погружаться в привычную, почти рутинную обстановку. Там все идет по накатанным рельсам. И одна из основных проблем там – как привлечь публику в свой зал? С этой целью театры часто берут на вооружение «верняк» - какую-то известную переводную комедию положений. Или приглашают «звезд». Но ведь главное состоит не в том, что зритель приходит в зал, а в том, с чем он оттуда уходит! А уходит он часто разочарованный. А когда наш Мелиховский театр ездит на гастроли по стране и за границу, то нам зрители после спектаклей говорят: «Спасибо вам за честную работу! Мы ужасно устали от всяческих халтур».

То есть, вы не относитесь к «Чеховской студии» как к некоему дополнению к своей основной деятельности и считаете его настоящим серьезным театром?

Безусловно! Более того, этот театр имеет перспективу стать одним из самых интересных коллективов в стране. Прежде всего, потому, что мы в основном занимаемся творчеством А.П. Чехова. Нет вершины, более манящей и привлекательной, чем Чехов. Ведь он в мировом театре «соперничает» с Шекспиром. Хотя у того 46 пьес, а у Антона Павловича всего 6! Оказалось, что он очень далеко вперед заглянул из своего времени, так много пронзительно и пророчески рассказал о человеке, о его внутренних безднах и о его загадке! Причем, рассказал на удивление просто!  Ведь он совершил революцию в литературе тем, что обратился к простым людям. У него нет каких-то сильных героических характеров, мощных натур. Он обратился к тем людям, судьба которых по выражению Н.В. Гоголя абсолютно «бездоблестна». Т.е. к людям, которых порой пренебрежительно называют обывателями, мещанами. Но ведь каждый человек тяготеет к какому-то жизненному благополучию, покою, комфорту. Он печется о том, чтобы вырастить здоровых и хороших детей. Вот к этой тайне невидимых миру слез и обратился Чехов. И если спросить любого, кто мечтает стать артистом, чего он хочет от сцены, то он ответит: «Играть Шекспира, Островского и Чехова…» Я – не исключение. И когда Владимир Байчер пригласил меня в чеховский театр, я был счастлив!

Правильно ли я понимаю, что вы пришли в Мелиховский театр потому, что в свое время не доиграли Чехова на других сценах?

Конечно! Хотя моим дипломным спектаклем была инсценировка повести «Дуэль», где я играл фон Корена. А теперь, как вы знаете, в мелиховской «Дуэли» я играю доктора Самойленко. Считаю, что обращение к творчеству А.П. Чехова – это показатель зрелости театра. На него просто так замахиваться опасно. Он непременно «отомстит». Надо «углядеть» в нем что-то своё! Мы: Полина Елисеева, Сергей Фатьянов и я, - под руководством Владимира Байчера начали с известной пьесы-шутки «Медведь». Потом последовали другие произведения: более масштабные. А позже мы поняли, что нельзя замыкаться только рамками Чехова. Байчер сказал, что Чехов от нас немножечко устал, надо ему дать немножечко «передохнуть»! И мы решили попробовать себя в других направлениях. Но, при этом, продолжать говорить о Чехове в контексте нашей великой русской литературы. Об этом свидетельствуют наши спектакли по пьесе А. Вампилова «Старший сын» (наш спектакль называется «Добрый вечер, папа!») и по повести С. Довлатова «Заповедник».  Сергей Донатович в своих записных книжках написал: «Можно благоговеть перед умом Толстого. Восхищаться изяществом Пушкина. Ценить нравственные поиски Достоевского. Юмор Гоголя. И так далее. Однако похожим быть хочется только на Чехова». И это стало для нас своеобразным ключом, который позволил нам через Довлатова глянуть на Пушкина и его посмертную славу иными глазами. Играть в этом спектакле безумно интересно. Тем более, что Довлатов дает почву для театра именно нашего направления – русского психологического театра, основанного на школе переживания, предполагающего затраты нервной и физической энергии. Поэтому просто похохмить с прозой С. Довлатова нельзя. Как вообще с русской литературой, которая в основном пишется кровью. 



Вы в этом спектакле играете несколько ролей, одну из которых можно назвать шедевром. Это роль майора КГБ Беляева, который проводит разъяснительную беседу с главным героем. Я был поражен правдивости, как говорят на театре, органичности вашего исполнения и подумал: не иначе Юрий Иванович в свое время сталкивался с работниками этого известного учреждения. Я не ошибся?

Не ошиблись. Театр им. М.Н. Ермоловой, где я служил, находится в самом центре Москвы, возле гостиницы Inter Continental, которая раньше называлась «Интурист», в которой жили иностранцы. Поэтому работники органов вызывали к себе актеров на беседы, выясняя, какие настроения у творческой интеллигенции. Не то, чтобы они вербовали нас, но пытались что-то выяснить, разведать: нет ли контактов с иностранцами. Потому что, как вы понимаете, контакт с внешним миром угрожал целостности советского строя.  По моим наблюдениям это были психологически подготовленные люди. Как-то раз мне назначили встречу в гостинице «Якорь» в районе Белорусского вокзала. Я пришел, меня встретил мужчина, провел в номер. Сели за стол. А потом он вдруг извиняется и на минуту куда-то убегает. Возвращается и  начинает разговор. «Как вы работаете, довольны ли? А как вы считаете, правильно ли театр выбирает репертуар? Как вы относитесь к главному режиссеру?» То есть вовлекает меня в профессиональный разговор. Я стараюсь осторожно, обтекаемо отвечать. Потом продолжает более серьезно: «Вы понимаете, слишком многие на Западе не хотят, чтобы наша страна развивалась. И пытаются найти среди  наших сограждан несогласных с политикой СССР. Некоторые из них клюют на это за какую-то пошлую взятку. За джинсы готовы Родину продать! У вас в труппе нет таких?» Отвечаю: «Ну, что вы, нет, конечно!» Он: «Это хорошо! Но если вы, Юрий Иванович, что-то заметите, то попытайтесь поговорить с человеком, мол, становишься на скользкую дорожку!  Или позвоните нам, вот телефон… Нет, я не призываю вас стучать на друзей, избави Бог!» И , заканчивая разговор, опять на минуту удалился. Потом я понял, что он ходил сначала включать, а потом выключать микрофон. Пару раз они со мой так беседовали, потом интерес утратили.  

Они-то утратили интерес, но вы – нет! И, наверное, привнесли что-то от тех встреч в рисунок вашей роли? 

Конечно! Ведь молодой режиссер Дмитрий Пчела, который ставил этот спектакль, не мог ничего знать об этом и общаться с подобными людьми. И поэтому мои, хоть и небольшие, наблюдения очень помогли. Я понял, что эти люди очень внимательные. Они очень расположены к тебе, как к собеседнику. Они тебя даже априори любят! И умеют влезть тебе в душу.  А «мой» даже похвалил некоторые мои роли.  

Мне ваш майор Беляев понравился еще тем, что вы не красите его одной краской. И даже возникает мысль, что он читал и полюбил писателя Довлатова (в повести – Бориса Алиханова). Но ему по долгу службы не положено это афишировать… 

Да, вполне возможно. Он вообще личность весьма неоднозначная. 

Не могу не спросить вас об одной из главных ролей в вашей жизни – Андрее Сарафанове из спектакля «Добрый вечер, папа!» по пьесе Александра Вампилова «Старший сын». Как шла работа над этим образом, что было главным для вас в нем? 

Этот персонаж заставляет нас поразмыслить о судьбе истинных героев нашего Отечества, которые с трудом вписались в мирную обстановку, а то и вообще оказались выброшенными из жизни. Вспоминаю драматическую судьбу своего отца и его сверстников! Сколько народу спивалось, сколько несчастных инвалидов ходили и ездили на самодельных колясках по улицам! Ведь Сарафанов – тоже инвалид. Он оказался профессионально непригодным: служил в артиллерии и оглох. А ведь он музыкант! Глухота потихоньку сошла, но он все же был выброшен на обочину жизни. И судьба отдельных людей на фоне бравурных маршей и салютов оказалась смещенной на далекую периферию.  В этом смысле Вампилов стал подлинным продолжателем Чехова. Они оба делают своими героями рядовых людей. У Вампилова в этой пьесе звучат высшие постулаты человеческого бытия. Мы в ней постоянно наталкиваемся на библейские истины. Он говорит своему «старшему сыну»: « Каждый человек родился творцом, ну, конечно, каждый в своём деле. И каждый, Володя, должен в меру своих сил, способностей – творить, – чтоб лучшее в нем… чтобы самое хорошее в нем оставалось – другим. Оставалось людям! Я поэтому сочиняю…» Или: «И что ни говори, а жизнь мудрее всех нас, живущих и мудрствующих. Она милосердна, она справедлива. Героев она заставляет усомниться, а все тех, кто сделал мало, или… ничего не сделал, – но проживших жизнь с чистым сердцем, понимаешь, Володь? – она утешает. Ты понимаешь? Она утешает». Это заставляет нас вспомнить евангельское: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят». Я уже не говорю о том, что появление «лжесына» в доме Сарафанова – это явная аллюзия к притче о блудном сыне! Быть таким как Сарафанов с точки зрения сегодняшней общественной психологии – неприлично! Он не успешный, «не умеет жить». Но, при этом, оказывается носителем каких-то важнейших национальных качеств. Это – доброта, всепрощение, попытка понять каждого и никого не осуждать. Он требователен больше к себе, чем к другим. 

Одно из важнейших  качеств вашего героя, как мне кажется, состоит в том, что он остается бойцом!  

Да, конечно! Он не опускает руки, а продолжает творить. Оратория «Все люди – братья», которую он пишет десять лет и все еще находится на первой странице, стала почти семейным анекдотом. А ведь это настоящий подвижнический труд! У него нет «бойкого пера»! А ведь сколько в нашей истории таких подвижников, которые работали мучительно и долго. Вспомним Андрея Платонова, Сергея Довлатова, Юрия Казакова! Сейчас о Вампилове написано очень много, люди пытаются разгадать его секрет. Кстати, когда он ушел из жизни, его друг, сподвижник и ровесник Валентин Распутин писал, что сейчас Вампилова все любят, появился даже термин «восторженное непонимание Вампилова». То есть в нем есть какой-то секрет, который обречен на то, что он не будет разгадан. И это возбуждает интерес к его пьесам у многих режиссеров. Когда мы ставили спектакль, я пытался разгадать: какой Сарафанов композитор – гениальный или графоман?! Вполне возможно, что в его лице мы потеряли Моцарта! И если бы не проклятая война, то неизвестно, кем бы он стал… Ведь Вампилов не так-то просто сделал героем именно музыканта! Возникает странная параллель с глухим Бетховеном… Но здесь важен не «калибр» дарования, а то, что он продолжает старания, как Моцарт в песне Окуджавы. И до самой смерти будет пытаться что-то сочинить, что-то оставить после себя. 

Я знаю, что вам пришлось общаться лично с Александром Вампиловым? 

Да. Более того, я был одним из последних москвичей, с кем он встречался в 1972 году здесь в столице. Он и Валентин Распутин приехали на какой-то семинар и жили в гостинице «Россия», ныне снесенной. В тот день, когда я пришел к ним, они должны были уезжать. А мне надо было получить разрешение от Распутина на чтение с эстрады его рассказа «Рудольфио». Мы сидели с Распутиным в номере, когда появился Вампилов – бодрый, активный, немного навеселе. Принес две бутылки польской водки, тут же разлил по стаканам. Выпили, закусили мандаринами. Уже на выходе Александр Валентинович мне сказал: «Давай, работай! Вальку надо пропагандировать! Ведь его никто не знает». А о самом Вампилове уже ходили легенды… Уже позже Андрей Битов, тоже рожденный в 1937-м году: «Вампилова я впервые увидел в общежитии Литературного института. Он был легендой этих вымороченных стен!» Я уже рассказывал о том, что делал программу «Рожденные в 37-м». Там есть строчки Вампилова: «Замысел должен быть гениальным, писать надо ориентируясь на шедевр, тогда получится сносный рассказ». 

Как вы думаете: не ушел ли интерес к Вампилову, в частности, к его «Старшему сыну», спусти почти полвека после написания? Не стали ли обстоятельства жизни героев неким анахронизмом? 

Я думаю, что сейчас его творчество приобретает ностальгическую привлекательность. Эти темы возвращаются к нам и заставляют вспомнить то общество, которое выиграло самую страшную в мире войну. Потому что мы по традиции не умеем ценить своих героев, невзирая на цену, которую они заплатили на войне. Это все прекрасно понимал Вампилов, хотя не все мог сказать. Например, я у него прочел следующее: «Мы жили на Александровском тракте в бараке, который в прежние времена был пересыльной тюрьмой. Это был длинный барак, на нем были решетки. Раньше в нем отдыхали зэки. В мое время в нем жили учителя». Его отец – бурятский учитель русского языка – был расстрелян в 37-м году, не увидев сына. Но зная, что тот появится на свет, решил его назвать Александром. В честь Пушкина.
 
Павел Подкладов



 
По теме
  28 марта в Центральной библиотеке состоялся заключительный этап отборочных прослушиваний фестиваля-конкурса "Зубовские чтения" в возрастных группах: средняя группа (12-14 лет), старшая группа (15-17 лет) и взрослая (18+).
Я так хочу стихи свои писать, Чтоб, взяв их в новый, незнакомый век, Читатель мог уверенно сказать: – Недаром прожил в мире человек!
20 марта 2024 года состоялся Региональный научно-практический семинар «Образы малой родины в творчестве современных художников», организованный ФГБОУ ВО «Луганская государственная академия культуры и искусств им.
17 апреля в Дворце культуры имени К.Маркса пройдет отчетный концерт музыкальной школы: На сцене будут звучать сольные выступления обучающихся, хоровых коллективов, ансамблевые номера,
Работают прекрасные специалисты - Газета Встреча Отделению детской хирургии Дубненской больницы исполнилось 3 года. Оно было открыто в марте 2021 года в условиях нового хирургического центра Дубненской больницы.
Газета Встреча
Волшебное слово "Театр" - ЦБС г. Подольска Наряду с литературой, театральное искусство является одним из важнейших средств эстетического воспитания ребёнка.
ЦБС г. Подольска
Нажмите для просмотра в полном размере... - ЦБ Наро-Фоминского городского округа На очередном заседании православного клуба «Беседа», которое состоялось 28 марта, обсудили одну из учительных книг Ветхого Завета – «Книга Иова».
ЦБ Наро-Фоминского городского округа